Six Feet Under

• #История
• #Вердикт
• #Фотки
• #Бюджет
• #Карта
• #Сет-лист
• #Комменты

История

Вот бы посетить новый для себя город, да так, чтобы он был не очень далеко. Вот бы посмотреть живьем одного из лучших в мире вокалистов дэт-метал сцены. Вот бы посмотреть на человека, который написал тексты песен четырех первых альбомов самой узнаваемой дэт-группы «Cannibal Corpse». Вот бы посмотреть на артиста, который придумал оригинальный логотип этому коллективу. Вот бы увидеть одного из основателей каннибалов. Вот бы взглянуть на гитариста, долгое время игравшего в «Deicide», одной из самых значимых групп флоридской школы дэта. Вот бы увидеть лайв команды, абсолютно безапеляционно являющейся лучшей в жанре дэт-н-ролл. Слава Вельзевулу, все эти желания можно выполнить в один лишь вечер: в клубе «turock», в самом сердце Эссена, в рамках тура под скромным названием «Пасхальная метал-встреча» выступит «Six Feet Under».

Я прикупил билет и спланировал поездку, лишь только узнав о предстоящем мероприятии. Американских королей качевого дэта во главе с бессменным Крисом Барнсом будут сопровождать четыре команды, сообщалось в описании грядущего шоу. Ни одно из названий не говорило мне ровным счетом ничего. Но все, что мне было нужно, уже включалось в вечернюю программу за жалкие двадцать шесть евро.

Настал день мероприятия. Я проснулся в половину седьмого и несколько минут приходил в себя, силясь понять, кто я, где я и что делать. Семь часов назад я еще тряс башкой на лютой коллаборации «Belphegor» и «Suffocation». Я вспомнил, кто я. Обнаружил себя в отеле, лежащим поперек кровати, с включенным ноутбуком и опустошенными пакетами из «McDonalds». В картонном стакане оставалось немного колы, разбавленной растаявшим льдом. Я жадно проглотил напиток и поднялся. Нужно было оперативно собрать вещи и идти на вокзал.

Внизу, на ресепшен, я отдал сотруднице отеля ключ и убедился, что никому ничего не должен. В пятнадцать минут восьмого вышел на улицу. Было прохладно, но эта прохлада была приятной. Пара минут отделяла гостиницу от вокзала, и скоро я был на месте. Хотелось пить, и в силу отсутствия времени на поиски пришлось купить пол-литровую бутылку колы за бешеные два с половиной евро в одной из пекарен, находящихся в здании вокзала. В половину восьмого я был на платформе. После вчерашнего пива, фастфуда и всего лишь четырех с половиной часов сна чувствовал себя не ахти. Благо, в Эссен из Манхайма ехать нужно без пересадок, и я смогу немного передохнуть.

Подошел скоростной поезд. Мест второго класса в одном из вагонов было предостаточно, поэтому я выбрал себе уютную пару кресел, надел наушники и уснул под бодрые бластбиты последнего альбома «Nordjevel». Работа эта вышла максимально удачной, в отличие от вчерашнего лайва норвежцев, к моему большому сожалению. Мой путь до пункта назначения составлял четыре часа, но выспался я за один. Проснулся где-то у Кобленца и рассматривал потрясающие виды побережий Рейна. Все кресла были пронумерованы, а также оснащены небольшими электронными табло. На некоторых горели два города, например «Koblenz – Köln». Насколько я понял, это означало, что место кем-то занято на указанном отрезке пути. Я заглянул в приложение, где говорилось, что в этом поезде сегодня ожидается очень много людей, и пересел на кресла через проход. Тем самым я занял место непосредственно со стороны реки, ближе к живописным пейзажам, а заодно слез с кресел, которые должны были занять как раз в Кобленце. Как мне самому забронировать конкретное место, я не нашел, и хотел узнать об этом нюансе у сотрудника железной дороги. Двухметровый худой парень со светлой щетиной, многочисленным пирсингом в ушах и форме «Deutsche Bahn» пару раз проходил мимо, но я не успевал его поймать. Когда-нибудь я это выясню.

Весело галдя, по вагону прошли два мужика с несколькими бутылками пива, и я почему-то стал в голове разгонять про «вагонзак-ресторан». Фантазировал себе мрачный поезд, этапирующий заключенных в Сибирь, но со своеобразным вагоном-рестораном. В Кельне пришлось пересесть назад, потому что азиатка с двумя мелкими детенышами купила билеты на места, куда я уселся, а справа от прохода кресла остались незанятыми, и на их дисплеях горели уже другие города, сильно дальше Эссена. Проехать на поезде через Кельн – это отдельное удовольствие. Столько шикарных и разнообразных видов в одном городе: река, соборы, колесо обозрения, масштабный ремонт путей с кучей специфической техники. И совершенно обратный эффект от вокзала Дуйсбурга, где все было словно в постапокалиптическом стиле: обшарпанные стены и полы, какая-то зеленая сетка над всем потолком и ужасные окна. То ли у вокзала собственный своеобразный интерьер для создания атмосферы, то ли его просто готовят к глобальному ремонту.

В Эссен я прибыл минута в минуту. Здесь немецкая пресловутая точность не подвела. Вокзал казался скромным и тихим. Если, к примеру, выйти из центрального входа вокзала Манхайма, то сразу видишь парочку спящих у дверей бездомных, несколько уличных музыкантов с противными гармошками и какое-нибудь чучело, раздающее бесполезные флаеры. Здесь же такого не было, по крайней мере со стороны центра города.

Забронированный мной отель находился в пяти минутах ходьбы от здания вокзала, и я быстро его нашел. На ресепшен терся какой-то хрен с костылем, а две разновозрастные тетки с бейджами пытались его сбагрить. Мужик свалил, и тетки занялись мной. Я отдал молодой свой паспорт, она увидела кириллицу и сказала, что они обе из Болгарии. И начали чесать на своем, пока я заполнял анкету. Их язык похож на какой-то коктейль русского и польского, поэтому я почти все понимал. Мой номер был уже готов, хотя до номинального заселения оставалось часа полтора. Мне выдали ключ с тяжеленным металлическим брелком странной продолговатой формы, и я пошел в свой номер.

Задумывались ли вы, как чувствует себя майский жук, запиханный в спичечный коробок? Нет, я еще не настолько толстый, просто комнатка была очень маленькая. Наверное, самый маленький по площади номерок из всех, которые мне попадались. Там была односпальная кровать, столик c придвинутым к нему стулом, пара вешалок в углу и окно. В ванной все было далеко не новое: большая уродливая раковина, старый унитаз и душевая кабина. Однако за сорок евро, с которыми я расстался на ресепшен, это был предостойнейший вариант. Близость вокзала и центра города нивелировала все минусы. На столике стоял чайник. Я его наполнил, включил, разорвал одинокий пакетик кофе, любезно предоставленный мне отелем, и позвонил родственникам с целью сообщить, что я еще не умер.

Попил кофе, переоделся и пошел на улицу. Часы показывали половину второго. Никакого четкого плана у меня на Эссен не было, однако первое, что гуглится по запросу достопримечательностей города – это уже неработающая угольная шахта Zollverein. Туда-то я и собрался наведаться. Сейчас на месте этого громадного предприятия сделан комплекс музеев и просто куча пространства, по которому можно погулять. К слову, данное местечко является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. По фотографиям и описанию мне казалось, что это место чем-то похоже на индустриальный парк Дуйсбурга, в который мне повезло попасть перед «Graspop Metal Meeting 2018».

До шахты было километра четыре пешком, но это для меня вообще не расстояние. Я решил, что пройду через центр города и по пути буду задерживаться у интересных мест. По дороге позвонил своей подруге Кате, с которой ходил на «Pain» и «Powerwolf» в Минске. Было очень жарко и солнце не позволяло ничего разглядеть на дисплее телефона. В центре я наблюдал шумные скопления народа и невероятно уродливые вывески, как на египетских рынках. К счастью, их было немного, но соседство роскошных храмов с огромными надписями типа «Парикмахерская у Бен-Ладена» с двумя петушками из фотостока поражало воображение. За пределами центра ничего особенно интересного не было, исключая еще две резиденции парня, который умер за ваши грехи. Я повертелся рядом с ними, сделал пару фотографий и пошел дальше.

В Zollverein я вошел со стороны, противоположной традиционной. Там не было ни музеев, ни большого количества людей, ни открыточных видов. Но было много промышленных агрегатов из сотен тонн металла. К сожалению, все лестницы и высокие точки были недоступны для посещения. Более того, нарушение запрета влезать на какую-нибудь по-лавкрафтовски циклопическую хреновину каралось штрафом. По территории бродили одинокие люди с профессиональными фотоаппаратами и катались велосипедисты. Вот уж поистине крутая локация для велопрогулок: ровные дороги, отличные виды и никто не мешает.

Тая на жаре, как снеговик с суицидальными наклонностями, я пошел в сторону музеев. Увидел большой павильон, где была тень, и вошел туда. Это был огромный ангар, в котором стояла только будка с сотрудницей-билетершей и здоровенная деревянная инсталляция. И ни души, кроме нас. Чтобы оправданно побыть в тени, я спросил девушку, что это вообще такое. Она начала рассказывать, но осеклась и сказала, что лучше мне просто взять и полистать толстенный альбом с описанием выставки. Эта штуковина называется «Дворец проектов и идей» и представляет собой комплекс из шестидесяти безумных вещей и концептов от вымышленных людей. Описание было на русском, английском и немецком языке. И по тому, что русский текст был рукописный, я понял, что и придумал это все кто-то русскоязычный. Все это выглядело очень интересно, необычно и депрессивно, но часа, двух и даже, наверное, трех на все это мало. Да и одному идти туда тоже не стоит, я думаю. Идеально посетить это место двум человекам с нестандартным мышлением, чтобы достичь максимального эффекта, обсуждая каждую из представленных концепций. Я прогнал девушке из будки телегу, что, мол, только русские могли это придумать, потому что они рождаются в аду и живут в аду. Добавил, что еще не дорос до созерцания подобной инсталляции, и пошел дальше.

Пройдя еще с километр, я таки добрался до места, которое присутствует на фотографиях и картинках, связанных с Zollverein. Очень хотелось умыть лицо, смыть с себя жару. Да еще и кровь: в очередной раз доставая телефон из кармана, я зацепился заусенцем за молнию и порвал себе палец. По декорированному эскалатору поднялся в здание музея, сходил в туалет, осмотрелся и понял, что вся основная экспозиция только за деньги. За восемь евро купил билет и очень быстро обошел все, что мог обойти. Музей «Ruhr Museum» состоял из нескольких этажей всякой всячины, расположась непосредственно в одном из цехов предприятия. Таким образом, экспонаты и инсталляции этого заведения были интегрированы в среду обитания шахтеров. В музее было очень много интересного: история шахты, породы, которые попадались в процессе добычи угля, интересные находки, интерактивные штуки наподобие звуков в цеху, когда там кипела работа, в общем гора всяких интересностей. А еще можно было подняться на крышу цеха и посмотреть панораму города с сорокапятиметровой высоты.

Времени у меня оставалось совсем немного, и я лишь успел сделать вывод, что для посещения этого места нужно отводить как минимум целый день, с утра и до вечера: утром и днем осмотреть музеи и выставки, а когда стемнеет, насладиться иллюминацией. У одного из сотрудников узнал, как идти к трамвайной остановке, и покинул комплекс.

Остановка была рядом и называлась, сюрприз, «Zollverein». Я какое-то время тупил там, а потом смекнул, что автомат для продажи билетов стоит неспроста. Потыкал его и купил самый дешевый билет, за 1,7 евро. Автомат выплюнул плотную бумажку и сдачу с двухевровой монеты. Билет, кстати, можно было купить и через приложение «DB». Там-то я и увидел, что купил билет дешевле, чем нужно. Но решил, что разберусь со всем уже внутри транспортного средства. В трамвае не было никаких турникетов, а доступ к водителю был невозможен. Поэтому я просто ехал и надеялся, что если контроль сегодня снизойдет до проверки билетов, то он хотя бы будет лоялен к глупому иностранному туристу. Максимум, что мне грозило – это штраф в сорок евро. Но я доехал до вокзала без происшествий.

Та часть вокзала, куда я попал, выйдя из трамвая, была совсем не похожа на часть с междугородними поездами. Приятная синяя подсветка рельсов, примитивизм бетона и стекла – все это вкупе выглядело очень красиво, спокойно и уютно. Я порылся в гугле и стал искать «Lidl», который был где-то совсем рядом. Нужно было купить какой-то еды на вечер и попить на завтра. Надо всегда быть на шаг впереди сушняка, о чем я вчера забыл. Я забрел на вокзал с другой стороны, и там было уже чуть более маргинально. Спросил какого-то парня, где же этот проклятый магазин находится. Он показал дорогу, и уже через пару минут я с корзинкой шастал по грязному белому кафелю.

Купил готовый салат с макаронами, два пакетика готового к употреблению куриного филе, две банки индийского бледного эля и бутылку колы. Сразу же на выходе из магазина открыл пивко и утолил жажду. Пришел в отель. Решил, что надо бы принять освежающий душ. Открыл кран и стал ждать появления горячей воды. Вода все никак не теплела, более того, смеситель с обеих сторон оставался ледяным. Я поплюхался ногами в холодной воде и это было максимум, что я мог при такой температуре. Съел два банана, оделся, открыл второе пиво и пошел вниз.

Болгарские дамы с ресепшена испарились, а вместо них сидел смуглый человек неизвестного происхождения. Я подошел к нему и спросил, что за фигня с водой. Он ответил, что отель сегодня забит до отказа, и надо ждать горячей воды минут пять, а то и десять. И пообещал, что разберется лично, если проблема не исчезнет.

Было шесть часов, когда я вышел из отеля наружу. По пути допил пиво и поставил банку на урну, тем самым подарил кому-то четверть евро. Дошел до клуба минут за пятнадцать. У входа было много народу, и в отдалении показалось, что людей еще не впускают внутрь. Но когда я подошел поближе, то увидел, что все просто пьют на улице и беседуют. Ну, это разумно, ведь в магазине пиво стоит от пятидесяти центов с учетом залога, а в клубе за напиток богов нужно отвалить минимум трешку.

Обыскивать меня никто не стал. Я прошел в клуб, показал распечатанный билет, получил на руку размазанную печать и специальную пластиковую карту для записи напитков. Клуб был маленький, но очень уютный. Прямо напротив главного входа, разумеется, была сцена. Слева от сцены лестница, ведущая на второй этаж. Под лестницей малюсенький бар. Справа – бар побольше, над которым висела огромная голова с бивнями, символ группы «Motorhead», выступавшей здесь некогда. В закутке напротив сцены разместили мерч. Я поднялся на второй этаж, где был еще один бар и светлое помещение, окна которого выходили на улицу. Через стену был балкон, с которого открывался отличный вид на сцену.

Самое радостное было под лестницей. В микроскопическом баре наливали «Guinness» по цене в четыре с половиной евро за пол-литровый стакан. Я еще не видел, чтобы этот великолепный темный ирландский стаут предлагали на подобных мероприятиях. И сразу вспомнил про космическую цену за светлую гадость в Мадриде, на концерте «Behemoth». Без промедления попросил бокальчик, а девушка за барной стойкой позаимствовала выданную мне на входе карту, прислонила ее к специальному устройству и записала на нее заказ. Такое я тоже видел впервые в формате клубного концерта. На фестивалях же подобные вещи присутствуют.

Пошел посмотреть мерч. Там все было беспонтовое, и даже хедлайнер сегодняшнего мероприятия не предлагал ничего интересного. Благо, у меня уже была футболка «Six Feet Under», которую я приобрел на «Wacken Open Air 2017». Цены на товары были приемлемые, ничего необычного. Людей в зале пока что было очень мало, и я преспокойно подошел к сцене, присел на край и разглядывал пол. В «turock» было довольно опасное покрытие, состоящее из небольших по площади листов какого-то материала, состыкованных друг с другом. Опасность заключалась в неровных стыках и шляпках маленьких гвоздей, которыми листы были прибиты. Но никто в итоге не пострадал.

Ровно в семь вечера началось первое выступление – молодая дэткор-команда «Dead Eyes Always Dreaming» из Мичигана. Их гитарист еще пять минут назад сидел на мерче. Вокалист был худющий кудрявый цыган с бритыми висками. Он скакал по сцене и надрывался, вспотел минут через пять и снял футболку. Тело доходяги было покрыто партаками, да такими кустарными, как будто он их делал в детской колонии, в кромешной тьме и без посторонней помощи. Ударник был хорош, молотил на невероятных скоростях. Басист танцевал со своей гитарой, делал развороты на 360 градусов и оббегал половину сцены. В целом господа просто двадцать минут куражились, создавая не очень хороший звук. Народ в зале стоял, еще ничуть не разогретый, но несколько человек выходили к сцене и угорали. Как потом оказалось, это были участники других групп, и таким образом они подбадривали остальных.

– Так себе звук, – сказал мне пожилой дядька в футболке «Arch Enemy».

– Ну да, ну да, – ответил я и убежал за новым пивом.

В половину восьмого вышла вторая группа, тоже из США, под названием «Morose Vitality». Играли они дэт-метал. Большой бородатый вокалист кроме голоса отвечал за бас. Мне казалось, что вокал слабоват для жанра. Но у американцев был гитарист, приковывавший все внимание немногочисленной пока толпы. Мужик, на вид лет шестидесяти, лысый и с седой бородой, без пощады терзал свой видавший виды черный «Эксплорер» с белой накладкой. Слева от сцены нарисовалась темнокожая девушка в инвалидной коляске, одетая в жилетку с кучей нашивок. Ее сопровождала подруга, но уже из Homo Erectus, как минимум. В пять минут девятого сет завершился, а я погнал за пивом.

Ноги уже начали побаливать: сказалось и сегодняшнее пешее путешествие, и вчерашний кутеж. Пока шел перерыв, я поболтал с олдовым дядькой про «Arch Enemy», «Powerwolf». Немного поспорили с ним о том, кто же все-таки лучшая вокалистка была у шведского коллектива. Я, разумеется, был за Анжелу Госсоу, а моему новому знакомому по душе пришлась Алиса. Дядька показывал мне фотки с разных мероприятий и сказал, что очень часто гоняет по всяким концертам. Я еще раз оценил его возраст и отогнал от себя мрачные мысли о том, что могут себе позволить пенсионеры на территории постсоветского пространства.

В двадцать минут девятого начала свое выступление металкор-банда «Childrain» из Испании. Не знаю, как испанцев занесло в один тур с четырьмя американскими коллективами, но они там присутствовали. Поскольку жанр обязывает внедрять в каждый трек хотя бы один брейкдаун, толпу начало понемногу размораживать. Я заметил, что прямо передо мной на краю сцены лежит медиатор одного из баскских музыкантов. Незамедлительно я всунул его в карман. Участники ансамбля все были похожи друг на друга: высокорослые, волосы до плеч, в хорошей физической форме и с недлинными бородами. Лишь один гитарист выглядел так, будто его взяли в группу по программе обмена. Он тоже был высок, но обладал кукольным скуластым симметричным лицом, короткой бородкой и прической кей-поп исполнителя. Но играл он без нареканий. Правда, звук по большей части тонул в вибрации. По крайней мере мне так казалось, а я стоял прямо у сцены. Вокалист второй группы подходил к сцене, угощал пивом играющих и делал вид, что хватает гитариста за яйца.

Без десяти девять испанцы доиграли свой сет. Я сгонял в туалет, который, к слову, оказался общим, и обнаружил там группу немцев, разгоняющих какие-то шутки по поводу стоящей у одной из кабинок инвалидной коляски. Вернулся в зал, по дороге захватив еще один «Guinness». На сцене полным ходом шла подготовка предпоследнего сета. Я сфотографировал педальки гитариста, а он совершенно внезапно схватил меня за бритый затылок, столкнул меня лбом со своим лбом и сказал:

– Я профессиональный музыкант, и я люблю тебя!

– Мужик, метал-сообщество – это семья, – ответил я, так же схватив его за голову. – Поэтому я тоже тебя люблю!

Вскоре начался убийственный перформанс группы «Short Fuse» из Калифорнии, о которой я доселе ни разу не слышал. Эта группа играет мелодичный дэт, но не в классическом его понимании в силу наличия синтезатора. Собственно, клавишник стоял в самой дальней от меня точке, и его инструмент стоял на гибкой ножке, имел две загнутые ручки, как шоссейный велосипед, а спереди красовалась наклейка со словами «Fuck the world». Рядом с ним стоял гитарист в жилетке с капюшоном и бриджах. Тот самый чувак, который еще на первой группе совершенно один выходил к сцене и слэмился. В центре разместился солидных размеров вокалист, адским гроулом которого можно обесцвечивать волосы детей. Позади него, за ударной установкой, скромненько сидел барабанщик. Ровно напротив меня стоял гитарист, с которым у нас произошла взаимная любовь. На его семиструнной гитаре отсутствовал один из «родных» регуляторов, который был заменен головой от фигурки, наверное, монстра Франкенштеина. Выглядело это как минимум необычно и оригинально. И абсолютно монструозен был басист ансамбля. Здоровенный дядька с дредами до пояса, черной густой бородой и морщинистым лбом. Мне почему-то казалось, что он бразилец, и вкупе с музыкой группы весь сет чувствовалось что-то от «Soulfly» и «Sepultura». Завершили свое выступление жители штата Калифорния треком «Fuck the World», и к этому времени в зале уже творился полнейший ад. Разогрели так разогрели, претензий ноль.

В перерыве я сходил за последним, пятым пивом. Обратно к сцене втиснулся с трудом. Олдовый дядька, которого звали Норберт, показал мне, что снял момент с гитаристом «Short Fuse», и я добавил его в «Facebook». Честно говоря, после того, что сотворили с залом те парни, я уже не верил, что будет что-то круче, но группа «Six Feet Under» полностью оправдывает свое название – все были похоронены в слэме.

В 1995-м году Крис Барнс по личным причинам откололся от группы «Cannibal Corpse» и на пару с Алленом Уэстом из «Obituary» основал свой метал-коллектив. Вместе с Терри Батлером, поигравшим с легендой дэта Чаком Шульдинером, и ударником Грэгом Галлом четверка записала альбом «Haunted». С трех треков этого альбома и начался сегодняшний сет группы: «The Enemy Inside», «Silent Violence» и в клочья разрывающая «Lycanthropy». Крис был почти такой же, каким я его видел на многочисленных фотографиях и интервью, но немного постаревшим, что ли. Его шикарные дреды никуда не подевались, а вот борода стала седой и была короче обычного. Но фирменный вокал был в порядке, как и в старые добрые времена. Затем была сыграна песня «Revenge of the Zombie», тоже древняя, но уже из работы «Warpath», а после нее «Feasting on the Blood of the Insane». Магические ритмы просто не оставляли другого выбора, и вся толпа была приведена в ритуальное движение. Я тоже не жалел шею.

Прямо напротив меня находился нынешний басист группы Джефф Хьюэлл. У него была лысая голова, большущая лопатообразная борода и семиструнный бас. Семиструнный бас! Если измерять басистов в Пауках, то получается, что один Джефф равен двум целым и одной третьей Паука. Я настолько впечатлился видом этой гитары, что повернулся в толпу, нашел там гитариста «Short Fuse», который пришел поугорать, протянул руку сквозь пару человек, схватил его за шею и прокричал «Не, ну ты понял, семиструнный бас, дядя, семиструнный бас!». Он понял, а потом тянул одну руку к этому басу, а другой бил по первой, как будто это два разных человека. Хьюэлл ему подыгрывал, а люди в зале пугались, думая, что сейчас этот волосатый чувак испортит выступление. В дополнение к крутости бас-гитары на ее грифе зажегся зеленым светом логотип «Six Feet Under». Группа сыграла «The Day the Dead Walked», сверхкачевую «Seed of Filth», а также жирный кавер на «Death or Glory» группы «Holocaust». Наверное, в этом клубе запрещено курить, ибо в противном случае на треке «4:20» все бы утонуло в конопляном дыму. «Deathklaat» шла следом, а ударник Марко Питручелла четко отбивал ритм.

Рыжебородый, коренастый и тоже лысый, гитарист Рэй Суи стоял чуть левее басиста, что также было очень рядом с той точкой, где расположился я. Сет продолжился треком «Ghosts of the Undead», после чего недосягаемые властители дэт-н-ролла снова нарубили олдскула из «Haunted». Это были композиции «Human Target», «Torn to the Bone», «Still Alive» и «Beneath a Black Sky». А ведь действительно, если подумать, кто вообще может составить конкуренцию в этом слэмовом поджанре. Я долго думал и придумал разве что немецкий коллектив «Debauchery». Больше никто из известных мне банд подобного материала стабильно на протяжении десятилетий не выдает. Кто-то случайно выплеснул мне прямо в кроссовок полстакана пива.

На этом концерт не закончился. Всех пришедших на мероприятие ожидал приятный сюрприз в виде трех каверов на треки «Cannibal Corpse». Здесь, помимо Криса, был еще один участник первоначального состава каннибалов. Джек Оуэн, бывший гитарист «Deicide», которому повезло поработать с еще одним вокалистом из глубин преисподней Гленом Бентоном. «Stripped, Raped and Strangled» – мой любимый кусок искусства американской группы, – прозвучал первый. Затем был сыгран «Hammer Smashed Face», не менее лютый и узнаваемый трек. И напоследок «Born in a Casket», из самого первого альбома. Это был первоклассный перформанс, и мне было очень жаль, что он закончился.

Коварство пластиковых алкокарточек проявилось в этот момент в виде большой очереди: каждому посетителю нужно было сдать свою карту на выходе, расплатиться, если он что-то пил, и покинуть заведение. Это было долго, поэтому я прикинул, что мне незачем стоять в очереди, когда можно побыть в зале и посмотреть, как собирают сцену. Девушка на инвалидной коляске тоже никуда не торопилась, и я отдал ей найденный медиатор группы «Childrain». Я повис на перилах и наблюдал, как музыканты и сотрудники клуба пакуют кабели, стойки, примочки, комбоусилители и инструменты. Внезапно я увидел стоящего у бара Джека Оуэна. Подошел к нему, выразил уважение парой слов и сфотографировался. Гитарист был весел и корчил рожи в камеру. А я в свою очередь был доволен.

Народ на выходе подрассосался, и я пошел выбираться из клуба. Передо мной стояли трое молодых парней. Такое безумное мероприятие не могло закончиться простым походом в отель. Мне показалось, что я услышал русскую речь, но в общем шуме было не разобрать точно. Я рискнул и сказал, тронув одного за плечо:

– Вы что, русские?

– Да, – ответил парень, и двое его товарищей тоже воодушевились.

Ребята предложили задержаться у клуба, и я, разумеется, согласился. Мы рассчитались и вышли на улицу. Было прохладно и свежо. Парней звали Рома, Вадим и Гена. Рома и Вадим имели совершенно одинаковые носы, поэтому я безошибочно определил их кровное родство – братья. Гена же оказался казахом, и я, ничуть не боясь получить в рыло, как это могло бы быть в России или Беларуси, шутил всевозможные вариации одной и той же шутки, суть которой заключалась в несоответствии имени и происхождении его владельца. Парни же просто смеялись, никакой агрессии с их стороны не было. Мы сели подле клуба на лавки. У нас за спинами возвышался храм какой-то из конфессий. Вадим был вдрызг опьянен пивом и шатался из стороны в сторону. Гена предложил пыхнуть. Отказаться было бы грешно, ведь Крис исполнил сегодня «4:20». Парни в Германии живут с детства, они примерно моего возраста. Вадим и Рома приехали из Омска. Они даже не знали шутку, что из Омска нельзя выбраться, да и вообще, если бы не встретил их, я бы до сих пор был уверен, что это не шутка.

Мы разговорились. Когда мои новые знакомые узнали, что я в Германии всего год, им стало дико интересно, чем я занимаюсь, что мне нравится, что не нравится и самое главное, как я решился уехать. Я сказал им чистую правду: мне повезло получить предложение, я сразу же все бросил и свалил. И возвращаться не собираюсь. Они же живут в Германии совсем в другой парадигме, с малолетства имея паспорта и владея языком на уровне носителей, поэтому мы мыслили немного по-разному. Однако все равно разговор уперся в политику, и я понял, что парни адекватные.

Нам было по пути: они собирались на вокзал, чтобы добраться до дома, расположенного в шести минутах на поезде, а я шел в ту же сторону в отель. По дороге Вадим расспрашивал меня об отеле и спрашивал, есть ли у меня там чай. Я сказал, что конечно есть, и подумал, что про чай должен был спросить кочевник Гена, а никак не омич. Мы дошли до отеля и беспрепятственно поднялись в номер. Без всяких сомнений я включил чайник и приготовился заварить единственный пакетик чая. Но Рома уговорил брата идти уже на вокзал. Гена предложил пыхнуть. Я, естественно, согласился, только предупредил, что в номере нельзя дымить, иначе сработает сигнализация. Казах умело скрутил косяк, пользуясь генетической памятью жителей Чуйской долины, и мы вышли на улицу. Дунули.

Я довел ребят до вокзала, убедился, что они вошли в поезд, и вернулся в гостиницу. Поднялся в номер, сел на кровать и осознал, что сильно устал. Несмотря на усталось, я был доволен проведенным днем, и хотел есть. К счастью, моя предусмотрительность еще днем материализовалась в салат и куриное филе. Под парочку роликов в «YouTube» я опустошил пластиковую тару, побросал все на пол и удовлетворенно вырубился, с чуть першащим от травы горлом. На часах было два ночи.

Проснулся в девять утра. Чувствовал себя не очень хорошо. Всю ночь спасался колой, ненадолго утоляя жажду. Поднялся, сходил в душ. Ждать горячую воду уже долго не пришлось, к счастью для меня и того, кто сидел на ресепшен в этот момент. Единственный пакетик чая, который не достался Вадиму, утонул в кипятке. Параллельно открыл пивка. После вчерашнего пиршества у меня остался один пакетик куриного филе, который я употребил, запивая пивом. Не торопясь, собрал рюкзак, попил чая и пошел сдавать ключ. Сэкономив на проститутках, позволил себе не забирать опустошенные бутылки и банки. Оставил тару в качестве чаевых для горничной.

Без двадцати одиннадцать вышел из отеля. До поезда было около трех часов, которые я решил занять изучением центра города, а точнее достопримечательностей, которые вчера просто пробежал. Жара пока еще не объявилась, но солнце уже коварно и неизбежно лезло в зенит, чтобы жарить оттуда жалких людишек. В центре было тихо: воскресенье. Я быстро дошел до главного собора Эссена и присел на ступеньки в тени, дабы созерцать спокойствие. Гармонию разрушал только грязный бомж, валяющийся подле фонтана. Вскоре собор разразился колокольным звоном, продолжающимся минут пятнадцать. Из храма высыпали люди, и я понял, что спокойствие в этой точке иссякло, а мне пора уходить.

Перешел через широкую дорогу и уселся рядом со старой синагогой. На площади одиноко стояла пустая полицейская машина. Чуть позже в нее сели две женщины в серой униформе. Я набрался смелости и решил уже узнать точно то, что меня давно гложет. Подошел к машине со стороны пассажирского сидения и сказал:

– Здрасьте. Можно задать вам вопрос?

– Да, конечно, – сказала бабакоп, вылезая из автомобиля.

– Можно ли в Германии пить алкоголь в общественных местах?

– Можно, если в разумных количествах и не нарушать ничье спокойствие. Гулять с бутылкой пива – без проблем. Сидеть на лавке с ящиком – не стоит.

Я зашел в пустынный торговый центр. Из всех павильонов был открыт только какой-то фастфуд, рядом с которым прямо на полу сидел неопрятный дед и поедал бутерброд. Стейк-хаус был закрыт. Мне уже хотелось есть, и я пошел в сторону клуба, в надежде найти по пути какое-нибудь приятное заведение, где обслуживают. Рядом с «turock» все было закрыто. Я поболтался у двух храмов, находящихся рядом с клубом, осмотрел божественную архитектуру и побрел в сторону вокзала.

Почти сразу обнаружился японский ресторан. Я решил, что это как раз мой вариант, поскольку я давненько не ел суши. В заведении была популярная, но неизведанная мной до этого момента система: все, что ты можешь съесть. Суть ее проста, и разнится, может быть, только от заведения к заведению в небольших деталях. В этом ресторане было так: клиент платит фиксированную сумму и имеет возможность на протяжении двух часов есть все, что он сможет в себя засунуть. В карманы пищу пихать нельзя, что сразу отпугивает разномастных любителей халявы. На этом ограничения не заканчиваются. Во-первых, в этот двухчасовой период входит восемь так называемых раундов: заказывать можно не чаще чем раз в десять минут. За один раунд можно затребовать только восемь блюд из ограниченного меню. Например, одна штука сашими – это одна единица, а три мелких ролла с авокадо – тоже одна единица. Это во-вторых. И третье, самое страшное ограничение, заключается в том, что клиент должен оплатить все блюда, которые он не смог съесть.

У меня не было двух свободных часов, и я не был смертельно голоден. Поэтому я ограничился тремя раундами, наелся соленой рыбы с рисом, отдал почти шестнадцать евро и пошел на вокзал. На платформе валялся обгаженный подгузник. Могу с высокой вероятностью угадать религию той мадам, чей отпрыск оставил свое ДНК в этом предмете. Я сел на лавку и читал до прихода поезда. В вагоне было свободное место для интровертов – одинокое кресло со столиком. Естественно, я занял его, и продолжил читать, стараясь не уснуть и не проехать мимо своей остановки. В аэропорту Франкфурта перешел с междугородних путей к местным электричкам, по пути заскочив отлить в бесплатную уборную.

Буквально через минуту после того, как я добрался до платформы, из тоннеля выкатился поезд S9. Мне же нужно было сесть на S8, но я не хотел ждать, да и эта электричка направлялась ровно туда же, куда мне надо было доехать. Билеты не проверяли, но я думаю, что вопросов бы не возникло вообще, поскольку и S8, и S9 находятся в одной тарифной зоне.

В двадцать минут пятого доехал до Висбадена. Торговый центр рядом с вокзалом был закрыт. Пришлось вернуться в здание вокзала. В забегаловке «Subway» заказал большой сэндвич и кофе. Один додик там делал бутерброды, а второй отвечал за напитки. Они между собой что-то не поняли, и кофе мне никто не сделал. Я указал на этот факт и получил эспрессо бесплатно. Таким образом они решили сгладить нестыковку. Ну, я и не сопротивлялся. Недалеко от вокзала нашел лавку в тени, перекусил и некоторое время читал книгу.

Потом перешел к автобусной остановке, ждал свой транспорт, последний на сегодня. Подъехал автобус, я купил билет и занял место. Сперва пытался почитать, но стал вырубаться. Поспать же не удалось: солнцу было плевать, в очках я или без. Оно просто наяривало своими лучами по глазам, как бы я не пытался устроиться в кресле. Вышел в Наштеттене, доплелся до квартиры и открыл двери. Коты, радостно визжа, выскочили в коридор.

Вердикт

Фотки

Бюджет

Карта

Сет-лист